Россия оказалась в ситуации, когда у ее власти все меньше возможностей предлагать населению позитивную невоенную повестку дня.

Внезапная проверка боеготовности российских войск, объявленная на прошлой неделе, предшествует запланированным на сентябрь стратегическим военным учениям «Кавказ-2016». При этом в Кремле не видят ничего экстраординарного в том, что Минобороны России проверит Минфин и ЦБ на готовность к работе в условиях военного времени. Такие новости, идущие подряд, воспринимаются как подтверждение своей правоты теми, кто прогнозируют, что в ближайшее время с большой долей вероятности могут возобновиться масштабные военные действия в Донбассе.

Желающие могут найти и другие доводы в пользу этой гипотезы: от вброса слухов о готовящейся седьмой волне мобилизации на Украине до резко возросшей военной активности на линии разделения украинской армии и вооруженных формирований ДНР и ЛНР.

Есть и другие тревожные признаки. Например, некоторые российские оппозиционные СМИ опубликовали отрывки из доклада, с которым в Вашингтоне на площадке Center for the National Interest выступил российский военный эксперт Роман Пухов, (как утверждается, близкий к Кремлю). Там, в частности, говорится: «В то время как западные СМИ и аналитики терзаются судьбой „Сувалкинского коридора“ в Литве, Россия в последние полтора года последовательно монтирует внушительную военную группировку на всей протяженности границы с Украиной».

Эксперт при этом приводит конкретные сведения. По его информации, на севере этой границы в 2015 году воссоздана 1-я гвардейская танковая армия, в состав которой помимо «элитных» подмосковных 2-й гвардейской Таманской мотострелковой и 4-й гвардейской Кантемировской танковой дивизий включена также 6-я танковая бригада в Нижнем Новгороде, а самое главное — новая 144-я мотострелковая дивизия, формирование которой начато в 2016 году в районе Смоленска и Ельни.

Южнее — из Нижнего Новгорода в Воронеж было передвинуто управление создаваемой практически заново 20-й общевойсковой армии. Ее ядром теперь становится возрождаемая (после расформирования в 2009 году) 10-я гвардейская танковая дивизия со штабом в Богучаре. Весь регион Курской, Белгородской и Воронежской областей активно насыщается войсками, включая переброску сюда двух мотострелковых бригад, а в дальнейшем, видимо, здесь возможно формирование еще одной дивизии.

Наконец, в Ростовской области, с 1989 года практически лишенной общевойсковых частей, начато создание 150-й мотострелковой дивизии в Новочеркасске. Распространяются сведения о возможности создания здесь еще одной армии в подчинении Южного военного округа с соответствующим дальнейшим наращиванием ее состава.

«Смысл всех этих мероприятий очевиден — на границе с Украиной <…> российской стороной создаются три серьезные группировки, способные в случае необходимости на севере нанести стремительный удар в направлении Киева (до которого от российской границы через Чернигов 270 км), а южнее — создать две мощные „клешни“ для охвата и стратегического окружения основной группировки украинской армии на Левобережье Украины, и без того скованной на линии фронта с самопровозглашенными республиками в Донбассе», — утверждает Пухов.

И это при том, как напоминает эксперт, что у России имеются еще значительные резервы в Южном военном округе (в виде двух армий — 49-й и 58-й) и в Центральном и Восточном военном округах (в которых, по имеющимся данным, планируется сформировать еще три дивизии). Также он напоминает, что активно идет перевооружение ВВС, ПВО и армейской авиации в регионах южнее Москвы.

Конечно, можно рассматривать подобные заявления как попытку запугать Запад, психологически надавить на него. Однако обратим внимание, что никто из официальных российских представителей не опроверг цифры и факты, приведенные Пуховым.

Еще один существенный момент состоит в том, что после 2014 года реформирование российских вооруженных сил по бригадному принципу практически прекращено.

Напротив (и в докладе эксперта это особо подчеркивается), воссоздается старая советская дивизионная модель структуры сухопутных сил РФ. О чем это говорит? Бригада — более компактное войсковое соединение, необходимое для решения локальных военных задач. И наоборот — дивизии предназначены для ведения широкомасштабных военных действий на суше.

Впрочем, и этот последний довод в пользу роста вероятности начала масштабной войны пока можно рассматривать как теоретический. Однако есть и аргументы политического толка. Главный из них состоит в том, что нынешняя российская власть оказалась в такой ситуации, что практически не может предложить своему населению какую-либо позитивную невоенную повестку дня.

Из истории мы знаем, что абсолютное большинство войн порождаются внутренними проблемами тех стран, которые их развязывают. А зачастую проблемами лишь правящего класса в этих странах. И основной из этих проблем становится стремление удержать власть любой ценой.

Объективная ситуация в подобных случаях обычно такова, что решение реальных внутренних проблем народа подрывает позиции правящего класса. Например, высокая концентрация собственности и финансов (причем государственный бюджет обычно используется как кормушка для приближенных) в руках очень ограниченного круга близких к верховной власти бизнесменов и высших чиновников вступает в противоречие с требованием того, чтобы эта собственность и госфинансы служили всему народу. Изменение такой системы объективно ослабляет позиции верховного правителя. Поэтому народу вместо этого предлагается внешняя экспансия. Естественно под обязательными патриотическими лозунгами.

Но попробуем пойти от обратного и попытаемся предположить, что в сегодняшней России власть могла бы предложить народу, если не брать в расчет очередную «маленькую победоносную войну»? Здесь на первый план выходят две вещи — либо борьба с внутренним врагом, либо строительство государства всеобщего экономического процветания.

Понятно, что второе в нынешних условиях — дело практически безнадежное. Последнюю четверть века российская экономика была настроена по преимуществу на продажу энергоносителей, но нефть никогда уже не будет стоить 100-150 долларов. Эта ситуация усугубляется и экономическими санкциями Запада, и ответными контрсанкциями России.

Что же касается борьбы с внутренним врагом, то пресловутая «пятая колонна», если судить по предвыборным рейтингам либералов, на роль большой угрозы никак не тянет. Остаются мигранты — они в России за последние 17 лет периодически выступали в роли жупела, борьба с которым давала власти некоторые дивиденды и служила хорошим каналом для выпуска социального недовольства. Однако сегодня этот политический резерв не может быть задействован в полной мере, поскольку в условиях внешнего враждебного окружения власть не может позволить себе нестабильность внутри страны и серьезный раскол в обществе по национальному признаку.

Что же остается? Ведь вслед за парламентскими на носу и президентские выборы, которые Кремль явно не намерен проигрывать. А если так, то тогда какую же предвыборную и, шире, общенациональную политическую повестку он сможет предложить избирателям?

Есть и еще такой момент как инерция процесса. Если вы в течение нескольких лет наращиваете армию, перевооружаете ее, проводите многочисленные военные учения с размахом уже почти как у СССР в «лучшие» годы «холодной войны», то рано или поздно ружье, висящее на стене, по всем законам политического театра начнет стрелять.

Характерный момент: командование ВДВ на днях отказалось давать 2000 солдат на достройку футбольного стадиона, который в Санкт-Петербурге должны успеть доделать до ЧМ-2018. В мирное время отказ поддержать «горящий» нацпроект — неслыханное дело. Зато в условиях военного или предвоенного времени (кому как больше нравится) подобная позиция вполне понятна.